— Кацураги-сан, спасайте, уже не знаю, что делать! — затараторила она. — Никогда таких проблем не было. Да, отекала немного, но чтобы настолько…

Женщина прервалась, поскольку ей пришлось отдышаться. Плохой признак. Отёки, да ещё и с одышкой? Обычно такую картину даёт сердечная недостаточность. Но ей даже тридцати пяти нет. Ещё рановато страдать такими заболеваниями.

Я заглянул в электронную карту пациентки. Её звали Ширусаки Макима. Однако её карта оказалась пустой.

— Ширусаки-сан, скажите, а вы где-нибудь обследовались? — поинтересовался я.

— Сдавала кровь когда-то давно… Ах да, год назад отекла немного, пошла в платную лабораторию, сдала креатинин и мочевину. Думала, что почки шалят. Оказалось, что с ними всё в порядке. Я ещё УЗИ почек сделал на всякий случай, но…

— Погодите, то есть вы обследовались сами? — поинтересовался я. — А врач ваши результаты никак не интерпретировал?

— Я всё сама — по интернету, — пожала плечами она.

Так, а вот это уже интересно. У таких пациентов в организме можно найти всё, что угодно. При таком раскладе может всплыть любой сюрприз.

— Сакамото-сан, распечатайте Ширусаки-сан направления на анализы крови — общий и биохимический. Также надо посмотреть общий анализ мочи, ЭКГ и ЭХО-КГ — УЗИ сердца.

— Ой, как много! — вздрогнула Ширусаки Макима. — А это всё необходимо?

— Конечно, — кивнул я. — Высок риск, что эту клиническую картину даёт вам именно сердце. Кровь сдавать нужно в любом случае — по ней можно чуть ли не весь организм осмотреть. А моча меня интересует, чтобы окончательно исключить болезнь почек. Если найдём там белок, значит, с почками — беда.

Пока Ширусаки принимала из рук Сакамото Рин все направления, я пробежался взглядом по её органам… И замер. С почками всё оказалось прекрасно, а вот сердце меня изрядно удивило. Такого я не видел уже очень давно.

Некоторые врачи называют эту картину синдромом сердца лягушки. И это специфическое название возникло из-за того, что у лягушек трёхкамерное сердце. У всех людей же оно четырёхкамерное: два предсердия и два желудочка.

Но, чёрт возьми, у Ширусаки Макимы предсердие было лишь одно. Условно одно, просто перегородка, которая должна была разделять эти две камеры, не заросла.

Вот и причина отёков. Всё-таки сердечная недостаточность. Но ведь эта патология не возникает сама по себе! Она всегда врождённая. Это как же нужно было обследовать ребёнка, чтобы упустить такое заболевание!

И что самое удивительное, как она прожила до тридцати пяти с таким сердцем? У неё ведь должна смешиваться артериальная и венозная кровь. Да и нагрузка на сердце, скорее всего, очень большая.

И что самое неприятное… Зарастить стенку между правым и левым предсердием в теории можно, но… Это слишком опасно.

Есть такая пословица у кардиохирургов: «Если что-то работает — не трогай». Смысл в том, что она уже живёт с этим сердцем. Да, оно сбоит, но пока что это можно исправить препаратами. Однако, если влезть в эту систему и навязать ей свои правила, есть риск, что пациентка не переживёт изменений. Ведь её организм уже адаптировался, подстроился под совсем другую систему кровообращения.

— Ширусаки-сан, — произнёс я. — Я записал вас к Цубаки Арате. Это наш кардиохирург. После обследований сразу пройдите к нему на консультацию. Всё это вы успеете сделать за сегодня. Цубаки-сан будет интересовать только ваше УЗИ сердца. Если он направит вас обратно к терапевту — приходите ко мне, я распишу лечение.

Если Цубаки Арата не возьмётся её оперировать, тогда мне придётся назначить ей мочегонные препараты и поставить на учёт. Такое сердце нельзя упускать из виду.

Пока я Ширусаки удалилась на обследования, я прошёл до ординаторской, поскольку у меня закончились запасы кофе. Однако по дороге меня поймал Кондо Кагари.

— Кацураги-сан! — прошептал он и отвёл меня в сторону.

Коллега отодвинул здоровенную вазу с цветком, чтобы та нас полностью закрыла.

— Кагари-кун, ты что творишь? — удивился я.

— Тендо-кун, — продолжил шептать он, — про тебя слухи по всей поликлинике ходят. Если честно, я в шоке. Уж со своим-то другом ты можешь поделиться?

— Чего? — нахмурился я. — Какие ещё слухи?

А ведь я уже заметил, что на меня все очень странно смотрят.

— Слушай, прости, что именно я об этом говорю… — замялся он. — Просто уже даже до заведующего дошла информация, что ты спишь с Сакамото Рин прямо в кабинете. Вас ведь кто-то застукал, как я понял?

Скорее это я «застукаю» в буквальном смысле того идиота, который умудрился распустить такой слух!

— Кто тебе это наплёл, Кагари-кун? — рассвирепел я.

Глава 21

Только этого мне не хватало! До новогодних праздников всё было тихо-гладко. Стоило выйти — и сразу же родился какой-то идиотский слух. Проклятье, я будто не в Токио работаю, а в какой-нибудь глухой деревне, где кроме сочинения лживых слухов у людей развлечений больше нет.

Я бы понял, если кто-то сочинил такое про меня и Лихачёву Хикари или Тачибану Каори — у меня с ними хотя бы действительно были тесные отношения. Но Сакамото Рин-то здесь при чём?

— Т-тендо-кун, ты только не злись! — испугался Кондо Кагари. — Это не я придумал — честное слово.

— Да я понимаю, что ты не ты, — ответил я. — Ты на такое не способен. Но ведь кто-то тебе эту глупость сообщил, верно? И что самое печальное — вижу, что ты в это поверил.

— Ты прости, но в это… — Кагари замялся. — В это сложно не поверить!

— Да ладно? — удивился я. — Это ещё почему? Я, по-твоему, похож на человека, который будет заниматься чем-то подобным прямо на рабочем месте? Ты же знаешь, что на первом месте у меня — медицина!

Потом кофе. Много кофе. И лишь потом женщины.

Конечно, в нерабочее время порядок иногда меняется прямо наоборот…

— Да я ведь прекрасно вижу, как у тебя отношения с девушками строятся — они к тебе так и липнут! — не без зависти подметил Кондо Кагари. — Помнишь, мы с тобой ещё перед Новым годом ходили в «Мэйдо-кафе»?

— Ну? Туда меня повёл ты. И заметь, я с этим служанками даже не флиртовал! — напомнил я.

— Да! Зато потом, когда я пришёл в это кафе ещё раз, одна из официанток спросила у меня твой номер! — заявил Кагари.

— И ты дал?

— Нет, конечно! За кого ты меня держишь?

— За кого меня держишь ты, Кагари-кун? — задал встречный вопрос я. — Вижу, ты искренне поверил в этот бред. Так ещё, плюс ко всему, до сих пор не ответил на мой вопрос.

Мой коллега замолчал. Похоже, моя пламенная речь дала ему понять, что во всей этой истории что-то явно не так.

— Прости, Тендо-кун, кажется, я перегнул палку, — вздохнул он.

— Не просто перегнул. Почти сломал! К чему ты наговорил все эти глупости про горничных из «Мэйдо-кафе»? Это тут вообще при чём? — развёл руками я.

— Да потому что ты, Тендо-кун, всегда в центре внимания! И я сейчас не про клинику — здесь у меня вопросов нет. Ты можешь фору дать любому, хоть главному врачу, хоть терапевту десятого ранга — вообще плевать! Я не понимаю, в чём секрет твоего… другого мастерства! Женщин ты откуда берёшь?

— Кагари-кун, ты чего? — удивился я. — Не припомню, чтобы ты раньше мне такие дурацкие вопросы задавал.

— Эх, — вздохнул он. — Признаться честно, я был в театре вместе с родителями. В тот самый день мы были там оба.

Такое ощущение, что на этом мюзикле был весь Токио! Не то чтобы я недооценивал талант Томимуры Сайки, но уж больно много в зале оказалось знакомых нам людей.

— И? — не понял я.

— И я видел, как ты вышел из театра вместе актрисой, которая играла главную роль! — воскликнул Кондо Кагари. — А ты ведь даже цветы ей на сцену не подносил. А я подносил…

— Дружище, ты чего? — чуть тише спросил я. — У тебя что-то случилось? Что-то, о чём я не знаю?

— Всех-то ты видишь насквозь, — вздохнул он. — Да, случилось. Меня Йоко-тян бросила.

— Нагиса-сан? — удивился я. — А из-за чего? Мне казалось, что вы — не разлей вода.